Флай писал(а):Да, о последних, что не смогла противостоять натиску, хотя и понимала что сама не смогу забыть, грехи свои я и до этого знала и отмаливала, возможно именно поэтому мне и пришлось пережить этот кошмар.
Подождите, вы точно знали, что никогда ему это не простите, в смысле, не оставите? А вы верили, что он кается?
Я тоже пыталась простить, думала, что муж раскаялся, а я, конечно, прощу. И потом я еще долго-долго не могла простить именно себя, что так ошиблась, что так была слепа, что желаемое принимала за действительное. Да что там, я и сейчас еще не уверена, что с собой разобралась, что нашла в себе силы простить себя за поспешность (ведь именно из-за спешки мы не можем разобраться ни в себе, ни в супруге) и за нормальную, честно говоря, человеческую ошибку.
А за всем этим стоит гордыня — вот это я поняла точно. Почему я не прощаю себя? Почему не даю себе права ошибиться, ведь это ошибка все же не злая. Ведь хоть чуточку есть в этой ошибке и от желания верить, что рядом с тобой человек не окончательно пропащий. Конечно, в этом нашем желании очень много своеволия тоже, но, Флай, скажите по совести, разве обманутой быть не лучше, чем обмануть?
И что обличение греха вы так остро воспринимаете, это ведь тоже оттуда, от гордыни. Знаете, я однажды попала к священнику, который у нас здесь типа старца. Прозорливостью-то он точно обладает — в этом-то я лично убедилась. Так вот он разговаривал со мной очень строго, примерно как мы с вами. А я сижу и диву даюсь: я же такая покаявшаяся, я же такая осознавшая — как он не видит?! А он-то видел, какая я на самом деле — это я как раз не видела. И только когда я вдруг как-то… затихла, он будто выдохнул и сказал:
наконец-то! А то сидишь как каменная. И ведь он со мной три часа сидел!
Что изменилось во мне? Я перестала внутренне "огрызаться" и на каждое обличение в душе говорила: да, Господи! Mea culpa!
И знаете, когда мне стало гораздо легче? Когда я согласилась, что я никакая не героиня, совершившая подвиг покаяния, а заблудшая, ослепенная и глухая овечка. В этот момент Господь отделяет от нас наш грех и, обличая грех, окутывает нас любовью. А как это происходит — тайна.
Понимаете, к чему я веду? Я не призываю вас лицемерить, конечно. Просто подумайте об этом. Грех исповеданный, раскаяный — он уже не ваш, и разумнее примкнуть к обличающим его, чем отбиваться, будто это твое самое дорогое. Вставайте на сторону обличителей, и вам станет гораздо легче, вы отделите себя от греха, освободитесь. Давайте вместе обличать свои грехи, особенно ту гордыню, которая въелась в нас. Это же не вам больно, когда говорят о ваших промахах, это ей, гордыне, больно.